Поздравляю, сегодня у нас есть шанс утонуть!.. Проходим-проходим, не задерживаемся… В прошлый раз мы лазали по горам и под горами в поисках Змей. Сегодня погуляем по «рыбным» мифологическим местам и разберёмся, чем «русалка» отличается от «сирены» и у кого из них есть хвост (спойлер: ни у кого).

Примечание. Только аккуратнее, ноги не промочите.

Многонациональное подводное царство

Прежде чем спуститься под воду, останемся на скалистом, усеянном костями берегу. Здесь обитают девушки с птичьими ногами — древнегреческие сирены. А началось всё как обычно — с любовных передряг. Жил-был бог Аид. Он полюбил прекрасную Персефону, дочь богини земли и плодородия Деметры. Недолго думая, плюнул да забрал «зазнобу» в своё подземное царство. Дальше показания расходятся: Деметра «наградила» девушек птичьим обликом то ли чтобы сподручнее было искать похищенное дитя, то ли в наказание за то, что не смогли вернуть Персефону домой.

Считать сирен прародительницами русалок нельзя. Они, скорее, троюродные сёстры — тоже очаровывают людей волшебным пением, обрекая на гибель. Возможно, именно из-за схожих функций сиренами начали называть всю русалью братию. Сейчас в массовой культуре «девушки с крыльями» во всю размахивают длинными скользкими хвостами.

Непонятно по каким течениям — скорее всего, по германским, — сирены переплыли в Польшу. По пути они сменили птичьи «лапки» на рыбьи чешуйки и добавили в своё название суффикс. Сиренка даже пробралась на старый герб Варшавы. Теперь у неё есть несколько памятников — правда, к ним мы не пойдём.

Вместе с холодным течением перебираемся в германско-скандинавскую мифологию. Здесь два правила: одевайтесь теплее и отворачивайтесь, если увидите красивую девушку. А если заметите у неё хвост — отворачивайтесь в два раза быстрее. Это может быть ундина — ещё одна «водная барышня» из европейской мифологии (а ещё из мифологии Прибалтики, кстати). У ундины может быть два воплощения:

Непонятно по каким течениям — скорее всего, по германским, — сирены переплыли в Польшу. По пути они сменили птичьи «лапки» на рыбьи чешуйки и добавили в своё название суффикс. Сиренка даже пробралась на старый герб Варшавы. Теперь у неё есть несколько памятников — правда, к ним мы не пойдём.

Вместе с холодным течением перебираемся в германско-скандинавскую мифологию. Здесь два правила: одевайтесь теплее и отворачивайтесь, если увидите красивую девушку. А если заметите у неё хвост — отворачивайтесь в два раза быстрее. Это может быть ундина — ещё одна «водная барышня» из европейской мифологии (а ещё из мифологии Прибалтики, кстати). У ундины может быть два воплощения:

Сирен, ундин, а ещё Лорелей, никс и Мелюзин (русалок с двумя хвостами наподобие персонажа с логотипа Starbucks) можно назвать общим «морская дева», по-английски — mermaid. Кстати, именно так в оригинале называется знаменитый диснеевский мультфильм — «Русалочка» в русской версии. Возможно, неверный перевод поддержал путаницу в наименованиях — по крайней мере, в русскоязычной культуре.

Перемещаемся на знаменитый туманный остров. В Великобритании обитает несколько «стай» русалок. В морях, омывающих берега Шотландии, живут роаны. В воде они передвигаются в обличии тюленей, а когда выходят на сушу, то сбрасывают шкуры. Их дом — дворцы из перламутра и жемчуга. Они, в отличие от большинства своих «сестёр», очень добрые.

Ещё одни подводные англичанки — ше́лки, или се́лки. Они, как и роаны, превращаются в тюленей, могут сбрасывать шкуру и считаются добрыми существами. Однако за обиды мстят жестоко: насылают штормы, переворачивают лодки, рвут рыбацкие сети. Их можно позвать: сесть на прибрежный камень во время прилива и уронить в море семь слезинок. Если человек завладеет тюленьей шкурой шелки, то сможет склонить её к супружеству. Только давайте сейчас пробовать не будем!

В ирландских водоёмах плавают мерроу. Кроме рыбьих хвостов, у них есть перепонки между пальцев рук. Они предвещают шторм.

Конечно, это не все представители европейского русалочьего семейства. Но нам пора: ветер поднялся, да и вы, смотрим, продрогли. Ещё ноги наверняка промочили.

По лесам и полям

Ну вот, теперь мы на приветливых славянских берегах — в тепле, сухости… но никто не говорил, что в безопасности. Мы же наконец-то добрались до тех самых неупокоенных мертвецов, о которых было столько разговоров. Мы имеем в виду русалок, конечно. Ими могли стать юноши, которые умерли до брака, или дети. Но чаще, конечно, девушки, просватанные, но не ставшие жёнами. Отличить невесту от русалки легко по белой рубахе без узоров, опасных для нечисти, и распущенным волосам. Простоволосыми могли ходить только дети, потому что «полноправными» людьми их не считали. Девушки же должны были прятать источник своей женской силы в косы да под убор.

Кстати, у русалок есть ещё одна «ипостась» — костлявая горбатая старуха с железной или каменной грудью. «Не ходи в огород, русалка убьёт тебя своей железной титькой», — пугали родители своих чад.

На «мёртвую» сущность намекает и само слово «русалка». Пришло оно из Рима. Там существовал обычай — «праздник роз», или Розалии (потом превратились в Русалии). В этот день на могилы тех, кто умер раньше времени, приносили розы. Подобный праздник существовал и у славян. Они плясали, проводили ритуальное сожжение русалки (восточные) или излечивали больных (южные).

Время «поминок» у двух народов совпадало — середина лета. Поэтому римские Розалии-Русалии поделились названием и со славянским праздником, и со славянскими мертвецами.

Русалки для человека опасны. Они бегают по полям, топчут рожь, водят хороводы, щекочут людей до смерти… А ещё лазают по деревьям, но не соскальзывают, как в мультфильме «Иван Царевич и Серый волк», потому что хвостов у них нет.

Полулюдей-полурыб славяне называли фараонками. Они появились из народной переработки библейской легенды о гонимых Моисее и евреях. Море расступилось перед ними, а «народ фараонов» утонул. Славяне восприняли второе слово как притяжательное прилагательное, и появилось название для людей с рыбьими хвостами — кстати, не только женщин. Но за пределами Русского Севера о них долгое время никто не слышал.

Ещё к «своду» водной нечисти восточных славян изредка присоединялись берегини — красивые девушки, добрые духи, которые помогали безгрешным людям. Иногда их считали «подвидом» русалки, иногда — божеством. Двоякость есть и в названии. По «Этимологическому словарю славянских языков», *bergyni — «береговая фея, русалка». Эта форма восходит к праславянскому *bergъ — «берег». В то же время лингвисты С. Л. Николаев и А. Б. Страхов считают, что слово берегиня связано с беречь и оберег.

Ещё одну восточнославянскую девушку найдём, как только доберёмся до территории современной Украины. Мавки — наиболее близкие родственницы русских русалок. В них тоже превращаются после смерти. Мавками могут стать

В самом названии скрывается их «неупокоенность»: мавка, или навка, образовалось от общеславянского *navь/*navьjь/*navьja/*navьe — «навь». Этим словом называли мертвецов, которые не ушли в мир мёртвых, злых духов.

Узнать мавок несложно со спины, потому что спины у них просто… нет, и можно рассмотреть внутренности во всех подробностях. Ещё одна особенность украинских «русалок» — способность управлять водой, а иногда — дождями, градом и иными природными процессами. Поэтому в засушливые времена кресты с могил утопленников (в глубокой древности — кости) бросали в воду. Но это уже другая история.

Самое удивительное — во всём этом семействе ни грамма эротики. Если русалка или сирена очаровывает человека, то с одной только целью: убить. Никаких двойных смыслов. А вот девушки, которые завлекают «покачаться на ветках», скорее всего, вилы (самовилы, самодивы) — балканские сёстры восточнославянских русалок. Хвоста у них нет, зато есть крылья. Часто их представляют полулебедицами. Вот они-то, божества плодородия, опасны для мужчин. С русалками образ вил слился, скорее всего, из-за того, что поклонялись им в одно и то же время.

Русалки были одним из самых популярных образов в древних мифологиях. Они «переплывали» из одного народа в другой, сливались, исчезали, уступая место кому-то из «сестёр». Но самая большая путаница произошла в последние столетия. И начал её не Уолт Дисней, а Василий Жуковский! Он сделал фольклорные мотивы творческой фишкой ещё в XVIII веке. Сначала он — а потом уже Пушкин, Лермонтов, Гоголь и другие. А так как они или были романтиками или подверглись влиянию романтизма, народный образ переродился в знакомый нам штамп.

А сейчас давайте убираться отсюда подобру-поздорову. Теперь и вы, думается, на встречу со сладкоголосой Ариэль не рассчитываете. Максимум, что нас ждёт, если не успеем убежать, — пара кругов хоровода с мертвечинкой.