Не существительным единым: на нём части речи старославянского и древнерусского языков не заканчиваются. Продолжаем гулять по исторической морфологии и разбираемся, чем местоимения несколько сотен лет назад отличались от современных и как склонять слово из одной буквы.

Если представить, что все местоимения древнерусского (а впрочем, и старославянского тоже) языка собрались на какой-то специальной площади, то она разделилась бы пополам. На одной части все бы любовались лицами друг друга и постоянно говорили комплименты, а «обитатели» второй недоумённо указывали бы на «оппонентов» и задавались вопросом, что вообще происходит на той стороне.

Всё потому, что местоимения древнерусского языка принято делить на личные (первого и второго лица) и неличные. К последним относились указательные, относительные, притяжательные, определительные, вопросительные и возвратное.

Личные местоимения древнерусского языка были похожи на современные русские. Разве что о себе стоило говорить язъ, а не я. В остальном всё вполне узнаваемо: мы, вы. В двойственном числе — вѣ и ва.

Наряду с полными формами частотными были краткие: в древнерусском и в старославянском, в церковных текстах, легко встретить разговорное для современного носителя русского языка тя и аналогичное ему мя. В этом же ряду знаменитое возвратное ся — себя. Оно в один прекрасный момент «прилипло» к глаголам, до или после которых обычно стояло, чаще всего показывая, что субъект направляет действие на самого себя, и стало возвратным суффиксом.

В скобках в этой и других таблицах — древнерусские формы, которые отличались от старославянских.

По таблице можно заметить, что старославянскому є в древнерусских местоимениях систематически соответствует о: тєбє — тобє, сєбє — собє. Это связано с фонетическими особенностями обоих языков.

С местоимениями третьего лица всё обстояло чуточку сложнее. Во-первых, изначально они были указательными (к лично-указательным, согласно другой терминологии), как современные этот, эта, это и тот, та, то. А во-вторых, обозначались совсем не так, как сейчас:

и — он;

я — она;

ѥ — оно;

и — они.

И да, эти «буквы» тоже изменялись по падежам — склонялись:

Современное «н» в формах косвенных падежей — «подарок на память» от предлогов к, в и с, которые имели вид кън, вън, сън. У предлогов не было собственного ударения, и они фонетически примыкали к местоимению. Поэтому редуцированный ъ оказался в слабой позиции и выпал, а начальные согласные предлогов остались с н по разные стороны баррикад.

Привычные нам он, она, оно и они произносились с ударением на первый слог и соответствовали группе «тех» («этими» были сь, си и сѥ). Это краткие формы устаревших, но тем не менее известных нам местоимений оный, оная, оное, оные. Впрочем, слова тъ (тот), та и то в древнерусских текстах встретить тоже легко.

Древнерусским аналогом известного выражения тут и там, в котором противопоставляются два указательных местоимённых наречия (или местоимения, согласно другой точке зрения), было семо и овамо.

Семо относится к ряду на с (к тому же, что и сей) и обозначает близость предмета или места к говорящему. Овамо, напротив, указывает на удалённое место, как овогда (не только иногда, но и однажды, некогда) — на время раньше или позже, чем сейчас. В этих словах заметен корень, который есть также в местоимениях овъ и ово, синонимичных современным тот и то.

Притяжательные местоимения древнерусского языка не вызовут трудностей у носителя современного русского. В именительном падеже они более чем узнаваемы, а в косвенных падежах их окончания будут совпадать с соответствующими формами местоимений и, ѥ и я (а йотированное).

Впрочем, как притяжательные стоит переводить на русский язык формы родительного падежа личных и лично-указательных местоимений. Например, матєрє ваю — дословно матери вас (при том что «вас» строго двое), но если совсем по-русски, то, конечно, вашей матери. Матєрє ѥя — это её матери. И да, ѥя — форма родительного падежа, которая позже закрепилась в значении притяжательного местоимения третьего лица. А «сия пучина», по логике, могла поглотить только ѭ, или, в древнерусском, ю — форма винительного падежа выглядит именно так.

Что касается вопросительных и относительных местоимений, это, как и в современном русском, были одни и те же слова. Только употреблялись они в разных синтаксических конструкциях: вопросительные — в вопросительных предложениях, относительные — в придаточной части сложного предложения:

Къто ѥсть Михаилъ?

Вєдаѥши ты о сєбє, къто ты таковъ.

Большая часть форм косвенных падежей местоимений къто и чьто выглядела почти так же, как в современном русском языке. Но некоторые формы узнать трудно. Например, цѣмь — не что иное как кем, местоимение кто в творительном падеже, которое ощутило все прелести палатализации.

Местоимение ижє интересно тем, что составлено из местоимения и и подчинительного союза жє. Оно выполняет роль союзного слова в предложении и помогает ввести определение какого-то предмета мужского рода, поскольку и — то же самое, что современное он. Для женского и среднего рода по той же схеме образуются местоимения яжє и ѥжє (или, по-древнерусски, ожє).

Чтобы испытывать меньше трудностей при работе с древнерусским текстом или без проблем понимать библейские фразеологизмы в классической литературе (например, елико возможно), стоит запомнить соответствие: ѥ — ко (— ско). Оно поможет узнавать вопросительные и относительные местоимения (1), а также некоторые слова, которые современные лингвисты относят либо к местоимённым наречиям, либо к вопросительным/относительным местоимениям (3):

1) ѥтєръ — которъ;

2) ѥлико — колико — сколько;

3) ѥгда — когда.

В числе определительных местоимений, кроме знакомых вьсякъ, какъ, такъ, вьсь (и их вариантов женского и среднего рода) были также слова сиць, сица и сицє — такой, такая, такое. Ещё определительным местоимением было слово, которое в краткой форме сейчас воспринимается не иначе как имя существительное, — дрѹгъ. Полная форма этого слова — дрѹгыи, то есть другой).

В общем, площадь старославянских и древнерусских местоимений очень многолюдна. Но если познакомиться со всеми, кто на неё пришёл, неприятное ощущение толпы быстро сменится на тёплое чувство компании старых друзей. Более того, они будут подозрительно похожи на тех, кто ждёт вас дома из путешествия по лингвистической ленте времени.